Федор Добронравов: Жена работала вязальщицей в доме быта в Таганроге, чтобы как-то прокормить семью
Не один год безуспешно штурмовал театральные вузы Москвы, служил в ВДВ, работал слесарем на заводе, дворником в детском саду, уборщиком в Третьяковской галлерее…
Его путь к славе был очень долгим. Но сейчас его не зря называют «самым народным артистом» России.
— Дети страдали от моей занятости. Они меня мало видели,
— А в вашем детстве было достаточно родительской любви?
— Я был поздний ребенок. Мама меня родила, когда ей было 35-36 лет.
У нас с сестрой разница 12 лет. И эти 12 лет, после рождения Любашки, мама папу не видела. Папе захотелось романтики, он уехал. Сначала бил китов, потом ловил крабов, потом золото мыл. Через 12 лет вернулся, и появился я. Папа очень сильно пил и до школы было очень сложно. А потом, когда мне было семь, он пить бросил, и начался рай в семье. Настоящий рай.
— В вашей семье какое-то искусство, лицедейство присутствовало?
С чего вы взяли, что хотите быть артистом?
— Почему ВДВ?
— Мне казалось, что это самое романтичное и самое трудное, что может быть. Я о других родах войск и не думал. Дедовщина была жуткая. Но в памяти осталась романтика: самолеты, купола парашютов, «выбросы» в Грузии… Я служил в Азербайджане, тогда как раз начался конфликт с Афганистаном, и нас очень внимательно готовили.
— А жена ваша тоже из Таганрога?
— Да, мы вместе выросли. С класса пятого-шестого знакомы… Она занималась в танцевальной группе.
Я — в цирковой. Но на всех концертах городских мы встречались. После армии я пришел к ней в коллектив, так как цирковая студия закрылась. Тогда-то я ее и заприметил.
— Родители не были против свадьбы?
— Нет. Профессия у меня в руках уже была. Я был слесарь, думал, вся моя жизнь связана с заводом. Но, видимо, Господь за желание мое давал мне нужных людей, нужную литературу. Я приезжал в Москву каждый год, пытаясь поступать во всевозможные училища. Не поступив, ехал и плакал. Переводился на другой завод, чтобы на этом не знали, что я провалился. В очередной раз я приехал в Москву, везде провалился и мне посоветовали поступить в замечательный Воронежский театральный вуз.
— А жена что говорила?
— Она была двигателем. Она меня толкала. И сама хотела стать артисткой, еще больше, чем я. Но когда встал выбор, — кто? — она стала заниматься семьей. За что я ей буду благодарен всю жизнь.
После окончания вуза мы создали молодежный театр в Воронеже. Нам дали зданьице небольшое одноэтажное в парке. И мы заехали. Ректор театрального вуза Владимир Владимирович Бугров отдал нам списанные прожекторы, какую-то аппаратуру.
Мы сами стелили крышу, проводку сделали, гримерки «слепили». И работали. Билет в наш театр стоил рубль. Поэтому и театр со временем стали называть «Рубль». Три года мы замечательно просуществовали в счастье, в любви. Дети, жена все это бедные терпели. Жена работала вязальщицей в доме быта, чтобы как-то прокормить семью.
— В Москву вы приехали состоявшимся артистом?
— Это опять же Иришка все. Она сказала, что в Воронеж на гастроли приезжает Сатирикон. И что я должен показаться Константину Аркадьевичу Райкину. Она уехала в Таганрог, взяв с меня слово. После спектакля мы взяли Константина Аркадьевича Райкина, поехали к нам в театр. И надо отдать ему должное, он нас до четырех утра смотрел. Несколько человек пригласил в театр.
Сначала жили в гостинице. Потом я жил год в гримерке Сатирикона.
Времена всякие были… В Воронеже, например, я работал дворником, чтобы Витюшку взяли в детский сад. Для него это были ужасные времена. Садик был круглосуточный. Его не забирали. И я, работая, делал вид, что я его не вижу.
А в Москве, спасибо моим друзьям, меня устроили мыть полы в Третьяковской галлерее. Вставал в пять утра, ехал… Но я посмотрел такое количество картин! И хранилища! Я благодарен за это.
— А Сатирикон как вас принял?
— Такая замечательная школа! Я в жизни не забуду. Меня научили очень многому. И в плане профессии, и в плане дисциплины. Константин Аркадьевич был сам артист и сам играл, потому приглашал самых лучших режиссеров на свете — Фоменко, Машков, Фокин… Но в какой-то промежуток времени захотелось свободы. Мне показалось, что могу быть без театра. Выдержал три месяца. И мне позвонил Александр Анатольевич Ширвиндт, пригласил на разговор. 15 лет как я уже у него в театре.
— Вы стали сниматься в кино. Как кино началось?
— Спасибо людям, которые сходили к Дружининой. Она пришла в театр, посмотрела и пригласила в «Тайны дворцовых переворотов». Сережа Урсуляк, который в свое время был артистом театра Сатирикон, естественно, звал друзей в свои первые фильмы.
— Вы играете и драматические роли. Например, в «Ликвидации». Вам все доступно?
— Не знаю. Я еще не все попробовал. В театре у меня есть отдушина. Но в кино я не могу сказать, что есть какая-то та самая роль. А вообще я мечтаю снять собственное кино. Доброе советское кино. Если получится.
Новости на Блoкнoт-Таганрог
