Служить, чтобы вернуться: интервью с Максимом Краевым о детстве, выборе пути и братстве на передовой

У каждого поколения — свои вызовы и свои герои, часто неприметные на первый взгляд. Сегодня героем публикации стал человек, чья жизнь уже стала примером стойкости, осознанного выбора и верности долгу. Максим Краев — контрактник, военный разведчик, заместитель командира взвода.

Как мальчишеская мечта о спецназе прошла испытание болью и долгим восстановлением? Что значит — в 18 лет, вопреки медицинским прогнозам, пойти на срочную службу, чтобы доказать что-то в первую очередь себе? Как принимается решение отправиться на передовую, когда дома ждёт любимая жена? И что такое настоящее братство в городе, который теперь называют «городом-призраком»?

— Считаете ли вы своё детство счастливым?

Я бы не назвал его безоблачно счастливым, но в нём было множество светлых моментов. В семь лет я получил серьёзную травму — перелом позвоночника, долго восстанавливался, были периоды, когда не мог даже выйти погулять с друзьями. По-настоящему счастливое время началось, когда я поехал долечиваться к бабушкам и дедушкам в деревню. Они приняли огромное участие в моём детстве и воспитании, чему я бесконечно благодарен и по сей день.

— Сбылось ли что-то из детских или юношеских мечтаний?

Частично — да. В детстве я мечтал служить в специальных войсках. Сейчас я по контракту нахожусь в зоне СВО, служу в военной разведке и чувствую, что нашёл здесь себя и своё место. Довольно быстро получил должность заместителя командира взвода. За четыре месяца службы уже имею несколько медалей и стараюсь выполнять свою работу на отлично.

— Чем вы увлекались вне школы?

Увлечений было немало. У меня первый юношеский разряд по кикбоксингу, я также занимался конным спортом и участвовал в скачках. После переезда в город было нелегко освоиться, но я решил не бросать спорт и начал тренироваться в боях без правил. Занимался этим до 18 лет, а затем ушёл на срочную службу.

— Какие качества вы переняли от старших родственников?

Как я уже говорил, бабушки и дедушки сыграли ключевую роль в моём воспитании. От дедушки я перенял, как мне кажется, очень важную черту — чувство справедливости и убеждение, что, если ты прав, нужно стоять до конца и никогда не давать в обиду слабых. Он был строгим и суровым, но я любил его за это. Он никогда не наказывал за мелкие проступки, и я им восхищался. Сейчас мне его очень не хватает.

— Несколько слов о вашей жене. Какая она, на чём сошлись?

Моя жена — просто чудо. Она всегда со мной и в горе, и в радости, даже если нас разделяют расстояния. Она — моя главная поддержка и самая сильная мотивация. Она очень интересный человек: доверчивая, открытая для общения, всегда готовая выслушать. Порой она живёт в мире «розовых очков», и некоторые поступки людей или род их занятий, с которым она не сталкивалась, могут казаться ей странными. Она очень умная, начитанная, внимательная и весёлая. С ней никогда не бывает скучно.

— Думали ли о срочной службе, выбирали род войск или были готовы к лотерее?

В 18 лет я принял решение уйти в армию. Это был непростой шаг из-за перелома позвоночника в детстве — были ограничения по физическим нагрузкам. Но, как оказалось, многое можно решить не деньгами, а стремлением. Для меня это был своего рода вызов: по маминой линии у нас никто не служил, а я хотел доказать всем и в первую очередь себе, что могу пройти свой непростой путь.

— Как вы приняли решение и попали в зону СВО?

Я размышлял об этом не один год, и наступил момент, когда принял это непростое решение. Моя любимая жена была против, но она всегда поддерживает мои логичные решения, а если идея, по её мнению, бредовая — говорит прямо. Подписав контракт, я ни секунды не пожалел. Это важное дело, и я чувствую прилив сил от поддержки близких и от осознания, что многие, включая родных, гордятся тем, чем мы здесь занимаемся.

— Правда ли, что на войне люди сильно меняются? Если да, то как изменились вы?

Да, люди меняются, и очень сильно, у каждого по-своему. Я не могу сказать, что изменился кардинально, но перемены есть. Я стал более расчётливым в своих и чужих действиях, очень сильно изменилось мышление. Появилось ещё больше ответственности не только за себя, но и за тех, кто рядом. Здесь нужно понимать, что ты не один, мы отвечаем друг за друга. Все делают тяжелую работу и несут за неё ответственность.

— Расскажите об одном из самых памятных случаев, не обязательно боевом.

Было пара случаев, после которых ко мне выросло доверие. Однажды мы готовили позицию для расчёта, и нас начали накрывать ракетами. Ребята заволновались и хотели бежать в укрытие, но я приказал продолжать работу. Спустя 30-40 секунд по нашей позиции отработал танк. Парни потом сказали, что если бы мы побежали, то как раз попали бы под этот обстрел.

Другой случай: мы доставляли провизию, и по нашему квадрату начал работать миномёт. Я был старшим группы и отдал, казалось бы, нелогичный приказ — бежать в сторону разрывов, понимая, что это будет безопаснее. Когда мы заскочили в дом, я увидел, что двух человек нет. Вернулся за ними, приказав остальным ждать в укрытии. Вернулся с отставшими, группа собралась без потерь. Это тоже серьёзно повлияло на доверие ко мне и моим решениям.

— Как встречали праздники на фронте — Новый год, день рождения?

Новый год мне отмечать ещё не довелось. А день рождения я встретил на позиции: целый день укрепляли её, страшно устали. Вечером просто посидели, попили горячего чая и легли отдыхать. А на следующий день нашу позицию обнаружили и разбили. В тот день все чудом остались живы, и это запомнилось навсегда.

— Что чувствуете, когда приезжаете из зоны боевых действий в мирный город?

Сразу бросается в глаза привычка постоянно смотреть в небо, выискивая дроны. И непривычно видеть целые дома, и машины, и людей, которые движутся не спеша, без оглядки, живут обычной жизнью.

— Планируете ли остаться военным после завершения СВО?

Планирую в конце лета пройти обучение на офицера. После СВО хотел бы, пока возраст позволяет, попасть в состав Африканского корпуса. Если не успею, то, конечно, вернусь домой. Хотелось бы продолжить работу по специальности, которую очень полюбил. До контракта я работал пармейстером в термальном комплексе, доставляя людям удовольствие от банных церемоний, от пропарки вениками. Мне это по-настоящему нравится.

— В чём, на ваш взгляд, специфика Таганрога? Чем он характерен?

Я искренне люблю наш город. Он знаменит, имеет статус города воинской славы, много достопримечательностей, дал стране немало актёров, певцов, выдающихся личностей. Мне не нравится только одно: многие жалуются, что в городе ничего не делают, не восстанавливают. Но при этом сами люди нередко ведут себя неподобающе: мусорят, ломают то, что делают для них же, например, новые детские площадки. Создаётся впечатление, что они сами не готовы к изменениям и не ценят то, что имеют.

— Каков ваш нынешний город на фронте? Его атмосфера, люди?

Сейчас я нахожусь в городе, который раньше, должно быть, был очень красивым. Назвать его не могу. Мы между собой называем его городом-призраком: здесь не осталось ни одного гражданского, только военные. И все мы здесь — как братья. Если начинается обстрел или атака дронов, любой может заскочить к соседям переждать. Если идешь куда-то, любая проезжающая машина, мотоцикл или квадроцикл обязательно остановится и подвезёт. Находясь здесь, я чувствую себя как дома. Наверное, из-за этой взаимовыручки, поддержки и полного понимания друг друга.

 Татьяна Ивченко

Ранее сообщали: «Пока один боится, остальные делают»: откровенный разговор о долгах, страхах и бизнесе с предпринимателем Владиславом Сидорцовым